Рецензия на «Немецкая овчарка» (Роза Левит)

Ужасы проклятой войны. Мёрзлая картошка. Она напомнила мне участь моей мамы в Гулаге. Во время войны всех женщин и девушек с Республики немцев Поволжья отправили в лагеря Гулага. Моя мама и её сестра Лиза работали на лесоповале. Ночевали в бараках за колючей проволокой.

До них там жили зэки. Зэков отправили на фронт в штрафные батальоны, а бараки заселили трудармейками. Они заключёнными не считались, но положение их было таким же как и у зэков работавших на том же самом лесоповале, если не хуже. Начальником лагеря был еврей. Он на фронт не попал и воевал против немцев в Гулаге. Ему было за что ненавидеть немцев, но причём здесь моя мама? Причём здесь её брат, которого насмерть уморили голодом? Цитирую пару строчек из дневника моей мамы:

"Силы были на исходе, я поняла, что долго мне не протянуть и скоро распрощаюсь с этим белым светом. Тут меня переправили в лазарет для подкрепления. Вскоре туда же попала и моя кузина Аня. Мы там хорошо поправились и стали походить на людей."

Женщин и девушек спас от изнеможения и голода лагерный врач, зэк. Он тоже был евреем. Голод и изнеможение не считались болезнями. Раз в месяц все обессиленные девушки и женщины помещались в лазарет из-за якобы обострения месячных кровотечений. Месячных ни у кого из них не было вообще. Они исчезли после перенапряжения и голода. Начальник лагеря пытался лично проверить достоверность диагноза, но врач заявил, что в лазарете он начальник, а не начальник лагеря.

День Победы весь лагерь встретил с ликованием. Думали, что всех отпустят домой в Поволжье. Не отпустили. Ни на Волгу, ни в места ссылок к своим семьям. Мой дед, бабушка и их осиротевшие внуки и внучата жили в ссылке на Алтае.

Маму с сестрой направили с лесоповала в Челябинск-40 Это адрес первой советской атомной бомбы. Цитирую дневник мамы:

"В Челябинске жилым вообще даже и не пахло. Не доведённая до конца стройка походила на руины, запах стоял повсюду. Новые запахи не шли ни в какое сравнение с запахом тайги. Нормальных бараков не было, одни лишь огромные землянки, глянешь издалека – будто крот всю землю перерыл. Антисанитария была ещё более ужасной, чем в таёжном бараке. Клопы, мокрицы, блохи и тараканы повсюду. Утром нары краснели от крови.

Беспорядок был ужасный. Никто нас толком не встретил, люди две недели не получали никаких пайков. Хорошо, что рядом было картофельное поле, мы питались этим подножным кормом и до голода дело не дошло."

Мёрзлая картошка была потом:

"В апреле 1947 года моей сестре Елизавете разрешили наконец вернуться к своим детям. Она не знала ни слова по-русски и боялась ехать в Аю одна. Я настаивала на том, чтобы она одна собиралась в дорогу и ехала без меня. На железнодорожном вокзале пока я стояла в очереди в кассу, у неё украли чемодан с деньгами и с продуктами. Билет уже не купить.

Лиза плакала: «Если ты не поедешь со мной, то мне до моих детей в жизнь не добраться!» Она же знала, что я уже беременна на пятом месяце. Где достать деньги на билет? Мы пошли на картофельное поле и копали там прошлогоднюю вымороженную картошку. Из неё Лиза пекла пироги и продавала людям. Я пошла к врачу ии взяла справку о беременности.

Без этой справки меня из Челябинска к родителям не выпустили бы. Кроме этой справки и разрешения на проезд у нас никаких документов не было, ни свидетельств о рождении, ни паспортов, абсолютно ничего. Перед самым отъездом нам выдали паспорта без прописки и без печати коменданта."

Мама умерла в Германии. Место ссылки на Алтае так и осталось для неё малой родиной. На её поколении исчезли два народа российские немцы и российские евреи. .

Фёдор Тиссен   05.02.2023 12:38   •   Заявить о нарушении