18+
Не слышно шуму городского,
Над невской башней тишина,
И больше нет городового-
Гуляй, ребята, без вина!
Стоит буржуй на перекрестке
И в воротник упрятал нос.
А рядом жмется шерстью жесткой
Поджавший хвост паршивый пес.
Стоит буржуй, как пес голодный,
Стоит безмолвный, как вопрос.
И старый мир, как пес безродный,
Стоит за ним, поджавши хвост.

В семействе принят, как родной,
Красивый юноша. Вначале
В старинном доме над Невой
Его, как гостя, привечали,
Но скоро стариков привлек
Его дворянский склад старинный,
Обычай вежливый и чинный:
Хотя свободен и широк
Был новый лорд в своих воззреньях,
Но вежливость он соблюдал
И дамам ручку целовал
Он без малейшего презренья.
Его блестящему уму
Противоречия прощали,
Противоречий этих тьму
По доброте не замечали,
Их затмевал таланта блеск,
В глазах какое-то горенье...
(Ты слышишь сбитых крыльев треск?-
То хищник напрягает зренье...)
С людьми его еще тогда
Улыбка юности роднила,
Еще в те ранние года
Играть легко и можно было...
Он в тьме своей не ведал сам...

В последний раз мы встретились тогда
На набережной, где встречались.
Была в Неве высокая вода,
И наводненья в городе боялись.
Он говорил о лете и о том,
Что быть поэтом женщине- нелепость.
Как я запомнила высокий царский дом
И Петропавловскую крепость!-
Затем, что воздух был совсем не наш,
А как подарок божий- так чудесен.
И в этот час была мне отдана
Последняя из всех безумных песен.

Покорно мне воображенье
В изображенье серых глаз.
В моем тверском уединенье
Я горько вспоминаю вас.
Прекрасных рук счастливый пленник
На левом берегу Невы,
Мой знаменитый современник,
Случилось, как хотели вы,
Вы, приказавший мне: довольно,
Поди, убей свою любовь!
И вот я таю, я безвольна,
Но все сильней скучает кровь.
И если я умру, то кто же
Мои стихи напишет вам,
Кто стать звенящими поможет
Еще не сказанным словам,

Оттого, что стали рядом
Мы в блаженный миг чудес,
В миг, когда над Летним садом
Месяц розовый воскрес,-
Мне не надо ожиданий
У постылого окна
И томительных свиданий.
Вся любовь утомлена.
Ты свободен, я свободна,
Завтра лучше, чем вчера,-
Над Невою темноводной,
Под улыбкою холодной
Императора Петра.

Я пришла к поэту в гости.
Ровно полдень. Воскресенье.
Тихо в комнате просторной,
А за окнами мороз
И малиновое солнце
Над лохматым сизым дымом...
Как хозяин молчаливый
Ясно смотрит на меня!
У него глаза такие,
Что запомнить каждый должен;
Мне же лучше, осторожной,
В них и вовсе не глядеть.
Но запомнится беседа,
Дымный полдень, воскресенье,
В доме сером и высоком
У морских ворот Невы.

Как люблю, как любила глядеть я
На заколдованные берега,
На балконы, куда столетья
Не ступала ничья нога.
И воистину ты- столица
Для безумных и светлых нас;
Но когда над Невою длится
Тот особенный, чистый час
И проносится ветер майский
Мимо всех надводных колонн,
Ты- как грешник, видящий райский
Перед смертью сладчайший сон...

Как ты можешь смотреть на Неву,
Как ты смеешь всходить на мосты,..
Я недаром печальной слыву
С той поры, как привиделся ты,
Черных ангелов крылья остры,
Скоро будет последний суд,
И малиновые костры,
Словно розы, в снегу цветут.

Не в лесу мы, довольно аукать,-
Я насмешник таких не люблю...
Что же ты не приходишь баюкать
Уязвленную совесть мою,
У тебя заботы другие,
У тебя другая жена...
И глядит мне в глаза сухие
Петербургская весна.
Трудным кашлем, вечерним жаром
Наградит по заслугам, убьет.
На Неве под млеющим паром
Начинается ледоход.

Я с тобой, мой ангел, не лукавил,
Как же вышло, что тебя оставил
За себя заложницей в неволе
Всей земной непоправимой боли,
Под мостами полыньи дымятся,
Над кострами искры золотятся,
Грозный ветер окаянно воет,
И шальная пуля за Невою
Ищет сердце бедное твое.
И одна в дому оледенелом,
Белая, лежишь в сиянье белом,
Славя имя горькое мое.

Покинув рощи родины священной
И дом, где Муза Плача изнывала,
Я, тихая, веселая, жила
На низком острове, который словно плот,
Остановился в пышной невской дельте.
О, зимние таинственные дни,
И милый труд, и легкая усталость,
И розы в умывальном кувшине!
Был переулок снежным и недлинным.
И против двери к нам стеной алтарной
Воздвигнут храм святой Екатерины.
Как рано я из дома выходила,
И часто по нетронутому снегу
Свои следы вчерашние напрасно
На бледной, чистой пелене ища,
И вдоль реки, где шхуны, как голубки,
Друг к другу нежно, нежно прижимаясь,
О сером взморье до весны тоскуют,-
Я подходила к старому мосту.
Там комната, похожая на клетку,
Под самой крышей в грязном, шумном доме,
Где он, как чиж, свистал перед мольбертом,
И жаловался весело, и грустно
О радости небывшей говорил.
Как в зеркало, глядела я тревожно
На серый холст, и с каждою неделей
Все горше и страннее было сходство
Мое с моим изображеньем новым.
Теперь не знаю, где художник милый,
С которым я из голубой мансарды
Через окно на крышу выходила
И по карнизу шла над смертной бездной,
Чтоб видеть снег, Неву и облака,-
Но чувствую, что Музы наши дружны
Беспечной и пленительною дружбой,
Как девушки, не знавшие любви.

От тебя я сердце скрыла,
Словно бросила в Неву...
Прирученной и бескрылой
Я в дому твоем живу.
Только... ночью слышу скрипы,
Что там - в сумраках чужих,
Шереметевские липы...
Перекличка домовых...
Осторожно подступает,
Как журчание воды,
К уху жарко приникает
Черный шепоток беды-
И бормочет, словно дело
Ей всю ночь возиться тут:
"Ты уюта захотела,
Знаешь, где он - твой уют,"

Я над ними склонюсь, как над чашей,
В них заветных заметок не счесть-
Окровавленной юности нашей
Это черная нежная весть.
Тем же воздухом, так же над бездной
Я дышала когда-то в ночи,
В той ночи и пустой и железной,
Где напрасно зови и кричи.
О, как пряно дыханье гвоздики,
Мне когда-то приснившейся там,-
Это кружатся Эвридики,
Бык Европу везет по волнам.
Это наши проносятся тени
Над Невой, над Невой, над Невой,
Это плещет Нева о ступени,
Это пропуск в бессмертие твой.
Это ключики от квартиры,
О которой теперь ни гу-гу...
Это голос таинственной лиры,
На загробном гостящей лугу.

За заставой воет шарманка,
Водят мишку, пляшет цыганка
На заплеванной мостовой.
Паровик идет до Скорбящей,
И гудочек его щемящий
Откликается над Невой.
В черном ветре злоба и воля.
Тут уже до Горячего Поля,
Вероятно, рукой подать.
Тут мой голос смолкает вещий,
Тут еще чудеса похлеще,
Но уйдем -мне некогда ждать.

Страница кошки альбиноса
Немунеля Ненеля
Набираешься не то не будет
Псевдоним после Великой туда
не очетественной пиши не воскрес. Добудет
Не задели не рельс. Не терминатором. Псалм не Иуда
Поздно. Любви. А теперь
Друзья .
06.12.2020г.

Опять стою я над Невой,
И снова, как в былые годы,
Смотрю и я, как бы живой,
На эти дремлющие воды.
Нет искр в небесной синеве,
Всё стихло в бледном обаянье,
Лишь по задумчивой Неве
Струится лунное сиянье.
Во сне ль всё это снится мне,
Или гляжу я в самом деле,
На что при этой же луне
С тобой живые мы глядели?

Светла широкая Нева,
Как зеркало, блестит она,
Дворцы и храмы отражает,
И взор невольно привлекает;
Когда же сильное волненье,
Охватит бурное теченье,
Тогда в восторге перед ней
Стою я с думою своей,
Что страж могучий над рекою,
Красивый всадник на скале,
Своей державною рукою,
Нева, он кажет путь тебе!

Я не в силах тебя не любить: ты — Нева,
ты — щедра, полноводны твои рукава.
Ты — река, и работа — начало начал,
потому вдоль тебя за причалом причал.
Потому над тобой каждый день на закат
стрелы кранов портальных, как птицы, летят.
И чем ближе к заливу, тем всё веселей
суматоха корабликов и кораблей.

Глядел я, стоя над Невой,
Как Исаака-великана
Во мгле морозного тумана
Светился купол золотой.
Всходили робко облака
На небо зимнее, ночное,
Белела в мертвенном покое
Оледенелая река.
Я вспомнил, грустно-молчалив,
Как в тех странах, где солнце греет,
Теперь на солнце пламенеет
Роскошный Генуи залив…
О Север, Север-чародей,
Иль я тобою околдован?
Иль в самом деле я прикован
К гранитной полосе твоей?
О, если б мимолётный дух,
Во мгле вечерней тихо вея,
Меня унёс скорей, скорее
Туда, туда, на тёплый Юг…

И широка и глубока
Речная синева.
Нева волною в берег бьет,
Нева к заливу лед несет.

Белой ночью месяц красный
Выплывает в синеве.
Бродит призрачно-прекрасный,
Отражается в Неве.
Мне провидится и снится
Исполненье тайных дум.
В вас ли доброе таится,
Красный месяц, тихий шум?..

И опять звезда играет
В легкой зыби невских волн
И опять любовь вверяет
Ей таинственный свой челн.
И меж зыбью и звездою
Он скользит как бы во сне
И два призрака с собою
Вдаль уносит по волне.
Дети ль это праздной лени
Тратят здесь досуг ночной?
Иль блаженные две тени
Покидают мир земной?
Ты, разлитая как море,
Дивно-пышная волна,
Приюти в своем просторе
Тайну скромного челна!

Нева Петровна, возле Вас — все львы.
Они Вас охраняют молчаливо.
Я с женщинами не бывал счастливым,
Вы — первая. Я чувствую, что — Вы.
Послушайте, не ускоряйте бег,
банальным славословьем Вас не трону:
ведь я не экскурсант, Нева Петровна,
я просто одинокий человек.
Мы снова рядом. Как я к Вам привык!
Я всматриваюсь в Ваших глаз глубины.
Я знаю: Вас великие любили,
да Вы не выбирали, кто велик.
Бывало, Вы идете на проспект,
не вслушиваясь в титулы и званья,
а мраморные львы — рысцой за Вами
и Ваших глаз запоминают свет.
И я, бывало, к тем глазам нагнусь
и отражусь в их океане синем
таким счастливым, молодым и сильным…
Так отчего, скажите, Ваша грусть?
Пусть говорят, что прошлое не в счет.
Но волны набегают, берег точат,
и Ваше платье цвета белой ночи
мне третий век забыться не дает.

На Неве опять развели мосты.
Мы с тобой стоим на краю мечты.
Летний сад молчит в глубине аллей.
По воде бегут тени кораблей.
Тусклый свет фонарь разбросал вокруг.
Мёртвый лист, шурша, опустился в круг.
Медный царь сидит тяжело в седле.
Правит прошлым он на ночной земле.
Волнозвучный хор усыпил кусты.
На большой земле-только я и ты.

Как ты можешь смотреть на Неву,
Как ты смеешь всходить на мосты?..
Я недаром печальной слыву
С той поры, как привиделся ты.
Черных ангелов крылья остры,
Скоро будет последний суд,
И малиновые костры,
Словно розы, в снегу цветут.

Мост дрожит, гремят колеса,
Красным светятся в тени
У гранитного откоса
Пароходные огни…
С очертаний темных барок,
Точно звездочка далек,
По воде, дрожащ и ярок,
Льется белый огонек.
Как прорезанные точки,
В массе каменных громад,
С берегов поодиночке
Окна на воду глядят.
Мост гремит, шумит молвою, —
И дрожат в ночной тени
По Неве и над Невою
Разноцветные огни.

Весна, а волны в инее,
И шлемы на них острые.
Иду Четвёртой линией
Васильевского острова.
И выхожу к Неве-реке —
Воде, от солнца розовой,
Она примчалась налегке
Из-за стволов берёзовых,
Из-за рябин и тополей
Бежала сломя голову,
Она вертелась вкруг полей,
Кружмя кружилась, полая.
Потом надолго сохраним,
Что не купчиха-барыня —
Весенним городом моим
Она прошла,
Сударыня!

Течет моя Hева над крышами машин
Горит моя Москва — я подолью еще бензин
И ты мне не звони, не до тебя мне, извини
Течет моя Hева над крышами машин
А я шепчу слова как в тысяче ангин
Откуда этот бред, грустить причины вроде нет
Припев:
Привет моей луне,
Hу почему же так плохо мне
Я разнесу с тоски
Весь город к черту на куски
Течет моя Hева над крышами машин
Горит моя Москва — я подолью еще бензин
Течет моя Hева…
Горит моя Москва…
Я разнесу с тоски…
Весь город, весь город, весь город

Хочешь — верь, не хочешь — не верь,
Не признавай пораженья.
Снова лёд идет по Неве
Сквозь знакомые отраженья.
Сквозь дворцы, волнорезы, сквозь
Петропавловский шпиль игрушечный.
Ты смеёшься над этим? Брось —
Не петрушничай.
Ненавязчивый шорох льдин,
Новорожденной ряби дрожь.
Повнимательнее гляди:
Лёд стоит, это ты плывёшь.

Льды гранитом бортов дробя,
Всё быстрее из года в год
От весны увозит тебя
Островов ледокольный флот.
Всё искал, чего поновей,
А и жить-то уже — не век.
Лед идет себе по Неве,
Лед идет себе по Неве…

Как пасмурно сверкает
Вечерняя Нева!
Полнеба задвигает,
Свергает синева.
Колени охвативши,
Сидеть, глядеть бы вдаль.
Спеши, спеши потише,
Воздушный календарь.
И та, что через двадцать
Минут придёт сюда,
Она, быть может статься,
Одна — твоя судьба.
Два синих парохода
Зашли за синий мост,
Два долгих перегона
До ледовитых звёзд.
Тогда поголубеет
Последний синий ряд,
И сразу огрубеет
Удобный твой наряд.
И вместо юбки тонкой,
Сатина полотна,
Тебя сукном жестоким
Обтянут холода.
Примерзнут пароходы,
Разорены, мертвы;
Продернут переходы
Сквозь рукава Невы.
Но ведь никто не знает:
Зима наступит, нет?
И всякий называет
Один любимый цвет.
Что может быть синее
Зелёного зрачка?
И есть ли что сильнее
Такого пустячка?

Когда я думал, что я поэт,
Я грустил в течение ряда лет,
Не потому, что моя жизнь шла не гладко,
Просто, в отличие от радости, в грусти есть загадка,
Грусть легко можно выдать за мудрость,
Вот в чём секрет.
Эй, кто-нибудь видел печального соловья,
Кто-нибудь плавал в печальном море?
Может кто-то попадал под печальный дождь или ел печальный арбуз?
Красотка Нева обнимет меня и унесёт моё горе
Красотка Нева обнимет меня и смоет мой груз.
Я всю жизнь развлекаю гостей в саду,
Но я пою только то, что имею в виду.
И для меня ужасно важно рассказать это всем,
Но я не хит на MTV, я не формат на FM
Так как же нам повстречаться,
Как же мне до вас достучаться в этом аду?
Эй, кто-нибудь видел форматного соловья,
Кто-нибудь плавал в форматном море?
Может, кто-то попадал под форматный дождь или ел форматный арбуз?
Красотка Нева обнимет меня и унесёт моё горе,
Красотка Нева обнимет иеня и смоет мой груз.
Я так хотел бы жить азартно от Гран при до Гран при,
Но у каждого свой способ бежать от бездны внутри
И я сижу на трибуне и смакую свой wine,
А мимо мчиться Барикелло, а следом рвёться Ирвайн.
Как бы нам остановиться,
Как бы нам хоть притормозиться, чёрт побери!
Эй, кто-нибудь видел элитного соловья,
Кто-нибудь плавал в элитном море?
Может кто-то попадал под элитный дождь или ел элитный арбуз?
Красотка Нева обнимет меня и унесёт моё горе,
Красотка Нева обнимет меня и смоет мой груз.

За веком век, в теченье плавном,
так величава и нема,
пересекает город славный
в гранит одетая, Нева.
И сколько тайн в себе уносит
всех, — нескончаемый поток.
А на столпе Александрийском
всегда наш Ангел одинок.
Течёт река: каналы — вены.
И не расскажет о былом.
А город укрывает Ангел
своим натруженным крылом.
Парит, парит наш дивный Ангел,
на всё взирая свысока.
И над землёю, неизменно,
плывут, как стаи, облака.

Проснись скорее и замри,
Пока все это
Не поблёкло!..
Осколок
Утренней зари
Ударил
По оконным стёклам.
Их мягкий звон
Не повторишь:
Так на ветру
Поют ограды…
Все ярче
Из-за синих крыш
Восход
Над спящим Ленинградом.
Он зажигает купола,
К фасадам краски подбирает.
Они — другие,
Чем вчера:
Восход себя не повторяет.
Как точно кисть его легла!
И взора
Отвести не в силе
Адмиралтейская игла
От Петропавловского шпиля.
А по Неве идут суда,
Тяжёлый груз
взвалив на плечи.
Им стелет сонная вода
Дорожки алые
Навстречу.
А по Неве плывут плоты,
Буксиры
с чайками на трапах.
И разведённые мосты
Над ней стоят
На задних лапах…
Потом,
Когда ты подойдешь
К окну,
Где вечер
День сменяет,
Увидишь:
Город вновь хорош!
Но красота — уже иная.

Выросла на правом берегу,
к левому привыкну
понемногу:
все-таки на что-то,
слава богу,
я еще рассчитывать могу.
У меня с рождения Нева,
льды ее, теченья
и пороги.
Мне самой вскипать
на каждом слоге,
выбирая нужные слова.
Выхожу сама из берегов,
пережив три месяца
туманных
без твоих набегов
ураганных,
без своих отчаянных шагов.

Как вода прохладой дразнит
В этот жаркий летний час.
На Неве сегодня праздник
Корабли в гостях у нас.
Кораблям Нева знакома.
Позади штормят моря.
На Неве они, как дома,
Здесь отдали якоря.
Посмотри — проносит быстро
Катер невская вода!
Наш Исакий шлем начистил
И горит как никогда.
Он — солдат поры военной
И морскую славу чтит —
Так сияет вдохновенно,
Так он празднично блестит!
Ветры Балтики прохладны,
Ветры флаги теребят.
Вид Невы такой нарядный —
Даже львы — и те не спят.

В прозрачной шелковой вуали
Безоговорочно на Вы,
Не вы на мостике стояли
Внимая музыке Невы.
Не ваш ли лик дробился зримо
В осколках невской синевы
И были вы неотразимо
Созвучны с музыкой Невы.
Не вы, не вы, не вы, увы, не вы
Внимали музыке Невы.
Не вы ли сходство отличали
В приливах невских волн печали.

Я иду по уснувшей Неве.
В голове у меня — чистота.
Намекает на близкий рассвет
на Исакии — вспышка креста.
Разъезжаются ноги нальду.
Я иду коридором Невы.
Кто-то съежился весь на мосту,
наподобие спящей совы.
Но чернее, чем все, —
полынья.
Я ее огибаю пока…
В ней пульсирует кровью — струя,
словно врезана чья-то рука.
…Я иду по прекрасной Неве.
Рассветает в моей голове.
Одеваются мысли
в слова…
И меня понимает
Нева.

Всё то, чего коснется человек,
Приобретает нечто человечье.
Вот этот дом, нам прослуживший век,
Почти умеет пользоваться речью.

Мосты и переулки говорят,
Беседуют между собой балконы,
И, у платформы выстроившись в ряд,
Так много сердцу говорят вагоны.
Давно стихами говорит Нева.
Страницей Гоголя ложится Невский.
Весь Летний сад — Онегина глава.
О Блоке вспоминают Острова,
А по Разъезжей бродит Достоевский.
Сегодня старый маленький вокзал,
Откуда путь идет к финляндским скалам,
Мне в сотый раз подробно рассказал
О том, кто речь держал перед вокзалом.
А там еще живет петровский век
В углу между Фонтанкой и Невою…
Всё то, чего коснется человек,
Озарено его душой живою.

Движеньем рассеять душевную тьму…
Сбить отчаянье вихрем походки…
Не ты ли, Нева, нашептала ему
слова о любовной лодке?
Тогда оно, видно, и состоялось,
свидание ваше —
последнее самое.
— Как видишь, теку.
Не застоялась.
Тоже широкая. Тоже упрямая.
Плыву, как и ты, — своим путем.
Не это ли в жизни самое главное?
Всегда непреклонная, ровная,
плавная…
Так было. Так есть. Так будет потом.
Вижу я,
что у тебя на душе.
Думаешь:
— Хватит… Довольно…
А я за века насмотрелась уже:
вчера во льдах, а сегодня — вольная…
Если уйдешь — облегчишь их задачу!
Таким не впервой оставаться в сторонке:
в газетный листок обильно поплачут,
тайно порадуются в душонке.
Ты ль не ломал
невзгодам хребты,
не шагал
сквозь любых пожарищ дым —
поэт, говоривший с солнцем на ты,
светивший посменно с ним?
Об этом уже толковали с тобой мы
в иную, но тоже нелегкую пору.. .
Тебе и не будет легко, дорогой мой:
ведь ты же идешь
все в fopy да в гору!
Другим на ошибках
хоть дом себе строй,
а ты ошибешься — и сердце расплавится.
Останься у нас.
В союзе со мной
с любою бедою сумеешь расправиться.
Тоска —
она может ножом пырнуть.
Смерть — и та избавленьем пригрезится.
Успеть бы тебе в поэму нырнуть,
в работу с разбегу врезаться…
Чтоб не в мечтах уже,
не во сне
мирок забывая куцый,
опять в ослепительной новизне
выплеснуться, взметнуться,
вдыхать в себя новое в каждом вдохе,
всю норму горючего сжечь дотла,
не зная:
сам ли ты жил в эпохе
или эпоха
в тебе жила…
…Нева — обезлёженная — трепетала
предчувствием белой ночи.
Нева —
обезлюженная — лепетала,
счастливые дни пророча.
Нева, как другу, советы давала,
Нева обдувала,
Нева обдавала
чем-то восторженным и встревоженным,
запахом солнца ли, моря ли, трав ли,
чем-то совсем в стороне расположенным —
за тысячи верст от всяческой травли…
И таяла,
отпускала беда,
и освежался мозг,
и за последними глыбами льда
плыл куда
И казалось трудным — уйти от него,
чтоб снова у бездны встать на краю…
…Был такой разговор с Невой —
голову на отсеченье даю!

Рассыпав питерские зори,
Где горизонт ещё не спит.
Нева в причудливом узоре
Волной не бьётся о гранит.
Там берега покрыты лесом,
Не знают звуков топора,
И между ангелом и бесом,
Не начиналась там игра.
Как будто время не спешило,
Из века в век идти быстрей,
Река сама за всех решила:
Какой дожить до наших дней.
Я в этом с ней согласен тоже —
Пускай останется, как есть.
Тот мир, на наш так не похожий,
Которым правят зло и месть.
И пусть со мною не согласны,
Все те, кто видеть не хотят —
Нева по-прежнему прекрасна,
Сквозь годы, что стрелой летят.

Нет, никогда передо мной,
Ни в час полудня, в летний зной,
Ни в тихий час перед зарею
Не водворялся над Невою
Такой торжественный покой.
Глубоким пламенем заката
Земля и небо — всё объято…
И, неподвижный, я стоял,
И всё забыл, и по простору
Невы великой — волю дал
Блуждать задумчивому взору.
И я глядел: неслась река,
Покрыта вся румяным блеском,
И кораблям, с небрежны, плеском,
Лобзала темные бока.
И много их… но все прижались
Друг к другу тесною толпой,
Как будто ввек они не знались
Ни с темным морем, ни с грозой —
И флагов мягкие извивы
Так слабо ветер шевелил,
Как будто тоже позабыл
Свои безумные порывы…
А недалеко от стены,
В воде спокойно отражаясь,
Стоял, дремотно колыхаясь,
Корабль далекой стороны.
И возле мачты, под палаткой,
Моряк лежал — и отдыхал;
Кругом стыдливо замирал
Вечерний луч и вскользь, украдкой,
Лицо нерусское ласкал.
Откуда ты? в наш край туманный
Зачем приплыл? на много ль дней?
Зачем глядишь с улыбкой странной
На небо родины моей?
О чем ты думаешь? Быть может,
Тебя минувшее тревожит —
Ты вспомнил прежнюю любовь,
Разлучный час и взгляд печальный —
И на губах, как будто вновь,
Зажегся поцелуй, прощальный.
Теперь, быть может, у окна
Она сидит… и не страдает;
Но, как свеча от ветра, тает
И разгорается она…
Иль, руки страстно прижимая
К своей измученной груди,
Она глядит полуживая
На письма грустные твои.
Но нет… свои воспоминанья
Я на чужого перенес —
Не знал он смутного страданья,
Не проливал напрасных слез,
Не расставался, не сходился,
Не воскресал, не умирал…
Нет! беззаботно он влюбился
И безотчетно целовал.
И там, в стране его счастливой,
В стране широких, синих вод,
Где под белеющей оливой
Алоэс огненный цветет,
В стране лучей и красок ярких,
В стране томительных ночей,
Объятий трепетных и жарких
И торжествующих страстей, —
Его беспечно ожидая,
Она за пряжею сидит…
Да утром, косу заплетая,
Поет и ходит, и, вздыхая,
На море синее глядит.

Уж одевались острова
Весенней зеленью прозрачной,
Но нет, изменчива Нева,
Ей так легко стать снова Мрачной.
Взойди на мост, склони свой взгляд:
Там льдины прыгают по льдинам,
Зеленые, как медный яд,
С ужасным шелестом змеиным.

Географу, в час трудных снов,
Такие тяготят сознанье —
Неведомых материков
Мучительные очертанья.
Так пахнут сыростью гриба,
И неуверенно, и слабо,
Те потайные погреба,
Где труп зарыт и бродят жабы.
Река больна, река в бреду.
Одни, уверены в победе,
В зоологическом саду
Довольны белые медведи.
И знают, что один обман —
Их тягостное заточенье:
Сам Ледовитый Океан
Идет на их освобожденье.

Опять Нева заволновалась.
Не нравится все что-то ей!
Из берегов она умчалась,
Разлила воды поскорей.
Зима! И — лед! А ей неймется!
Бушует и волнуется она!
Как будто над людьми смеется…
Иль — отомстить хочет сполна!
— Зачем здесь город? Он мешает…
Хочу спокойно я гулять!
А, коль построен, пусть страдают!
Водой все буду заливать.
Болото было. И — кустарник!
Кулик на кочках отдыхал.
И только одинокий странник
На лодке мимо проплывал.
Еще рыбак… Ловил он рыбу!
В болоте клюкву собирал.
Но город был построен всем на диво.
Но там никто не отдыхал!..
Борьба с водой сжигала силы…
Как город бедный защитить?
Волны дома уже подмыли…
Надо дамбу возводить.
НО мало дамба толку дала.
И рыба стала дохнуть близ неё.
Нева же больше бесноваться стала.
Плохое близ Невы житье.
Водой залиты все подвалы,
Вода бушует у дворцов!
Лишь Петр смотрит с пьедестала
И вспоминает тех «творцов»!
Те зодчие, что здесь творили,
Все капитально возводили.
Все выстоит! Не пропадет!
Когда к нам наводнение придет.
«Ковчег» не надо строить людям!
И брать по паре всех зверей.
Мы думать лучше будем.
И не откроем для воды дверей.
Но то — потом! Сейчас страдаем!
Вода выходит из реки…
Что натворит, пока не знаем…
Открытия ученых — далеки…

Что за беда? не все ж гулять пешком
По невскому граниту иль на бале
Лощить паркет или скакать верхом
В степи киргизской. Поплетусь-ка дале,
Со станции на станцию шажком,
Как говорят о том оригинале,
Который, не кормя, на рысаке
Приехал из Москвы к Неве-реке.

Нева
Нет, никогда передо мной,
Ни в час полудня, в летний зной,
Ни в тихий час перед зарею
Не водворялся над Невою
Такой торжественный покой.
Глубоким пламенем заката
Земля и небо- всё объято...
И, неподвижный, я стоял,
И всё забыл, и по простору
Невы великой- волю дал
Блуждать задумчивому взору.
И я глядел: неслась река,
Покрыта вся румяным блеском,
И кораблям, с нежным плеском,
Лобзала темные бока.
И много их... но все прижались
Друг к другу тесною толпой,
Как будто ввек они не знались
Ни с темным морем, ни с грозой-
И флагов мягкие извивы
Так слабо ветер шевелил,
Как будто тоже позабыл
Свои безумные порывы...
А недалеко от стены,
В воде спокойно отражаясь,
Стоял, дремотно колыхаясь,
Корабль далекой стороны.
И возле мачты, под палаткой,
Моряк лежал- и отдыхал;
Кругом стыдливо замирал
Вечерний луч и вскользь, украдкой,
Лицо нерусское ласкал.
Откуда ты? в наш край туманный
Зачем приплыл? на много ль дней?
Зачем глядишь с улыбкой странной
На небо родины моей?
О чем ты думаешь? Быть может,
Тебя минувшее тревожит-
Ты вспомнил прежнюю любовь,
Разлучный час и взгляд печальный-
И на губах, как будто вновь,
Зажегся поцелуй прощальный.
Теперь, быть может, у окна
Она сидит... и не страдает;
Но, как свеча от ветра, тает
И разгорается она...
Иль, руки страстно прижимая
К своей измученной груди,
Она глядит полуживая
На письма грустные твои.
Но нет... свои воспоминанья
Я на чужого перенес-
Не знал он смутного страданья,
Не проливал напрасных слез,
Не расставался, не сходился,
Не воскресал, не умирал...
Нет! беззаботно он влюбился
И безотчетно целовал.
И там, в стране его счастливой,
В стране широких, синих вод,
Где под белеющей оливой
Алоэс огненный цветет,
В стране лучей и красок ярких,
В стране томительных ночей,
Объятий трепетных и жарких
И торжествующих страстей,-
Его беспечно ожидая,
Она за пряжею сидит...
Да утром, косу заплетая,
Поет и ходит, и, вздыхая,
На море синее глядит.

Прошло сто лет, и юный град,
Полнощных стран краса и диво,
Из тьмы лесов, из топи блат
Вознесся пышно, горделиво;
Где прежде финский рыболов,
Печальный пасынок природы,
Один у низких берегов
Бросал в неведомые воды
Свой ветхий невод, ныне там
По оживленным берегам
Громады стройные теснятся
Дворцов и башен; корабли
Толпой со всех концов земли
К богатым пристаням стремятся;
В гранит оделася Нева;
Мосты повисли над водами;
Темно-зелеными садами
Ее покрылись острова,
И перед младшею столицей
Померкла старая Москва,
Как перед новою царицей
Порфироносная вдова.

Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит,
Твоих оград узор чугунный,
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный,
Когда я в комнате моей
Пишу, читаю без лампады,
И ясны спящие громады
Пустынных улиц, и светла
Адмиралтейская игла,
И, не пуская тьму ночную
На золотые небеса,
Одна заря сменить другую
Спешит, дав ночи полчаса.
Люблю зимы твоей жестокой
Недвижный воздух и мороз,
Бег санок вдоль Невы широкой,
Девичьи лица ярче роз,
И блеск, и шум, и говор балов,
А в час пирушки холостой
Шипенье пенистых бокалов
И пунша пламень голубой.
Люблю воинственную живость
Потешных Марсовых полей,
Пехотных ратей и коней
Однообразную красивость,
В их стройно зыблемом строю
Лоскутья сих знамен победных,
Сиянье шапок этих медных,
Насквозь простреленных в бою.
Люблю, военная столица,
Твоей твердыне дым и гром,
Когда полнощная царица
Дарует сына в царский дом,
Или победу над врагом
Россия снова торжествует,
Или, взломав свой синий лед,
Нева к морям его несет
И, чуя вешни дни, ликует.

Так он мечтал. И грустно было
Ему в ту ночь, и он желал,
Чтоб ветер выл не так уныло
И чтобы дождь в окно стучал
Не так сердито...
Сонны очи
Он наконец закрыл. И вот
Редеет мгла ненастной ночи
И бледный день уж настает...
Ужасный день!
Нева всю ночь
Рвалася к морю против бури,
Не одолев их буйной дури...
И спорить стало ей невмочь...
Поутру над ее брегами
Теснился кучами народ,
Любуясь брызгами, горами
И пеной разъяренных вод.
Но силой ветров от залива
Перегражденная Нева
Обратно шла, гневна, бурлива,
И затопляла острова,
Погода пуще свирепела,
Нева вздувалась и ревела,
Котлом клокоча и клубясь,
И вдруг, как зверь остервенясь,
На город кинулась. Пред нею
Все побежало, все вокруг
Вдруг опустело- воды вдруг
Втекли в подземные подвалы,
К решеткам хлынули каналы,
И всплыл Петрополь, как тритон,
По пояс в воду погружен.

Итак, домой пришед, Евгений
Стряхнул шинель, разделся, лег.
Но долго он заснуть не мог
В волненье разных размышлений.
О чем же думал он? о том,
Что был он беден, что трудом
Он должен был себе доставить
И независимость и честь;
Что мог бы бог ему прибавить
Ума и денег. Что ведь есть
Такие праздные счастливцы,
Ума недальнего, ленивцы,
Которым жизнь куда легка!
Что служит он всего два года;
Он также думал, что погода
Не унималась; что река
Все прибывала; что едва ли
С Невы мостов уже не сняли
И что с Парашей будет он
Дни на два, на три разлучен.
Евгений тут вздохнул сердечно
И размечтался, как поэт.

Словно горы,
Из возмущенной глубины
Вставали волны там и злились,
Там буря выла, там носились
Обломки... Боже, боже! там-
Увы! близехонько к волнам,
Почти у самого залива-
Забор некрашенный да ива
И ветхий домик: там оне,
Вдова и дочь, его Параша,
Его мечта... Или во сне
Он это видит? иль вся наша
И жизнь ничто, как сон пустой,
Насмешка неба над землей?
И он, как будто околдован,
Как будто к мрамору прикован,
Сойти не может! Вкруг него
Вода и больше ничего!
И, обращен к нему спиною,
В неколебимой вышине,
Над возмущенною Невою
Стоит с простертою рукою
Кумир на бронзовом коне.

Раз он спал
У невской пристани. Дни лета
Клонились к осени. Дышал
Ненастный ветер.

Свозили лодки. Граф Хвостов,
Поэт, любимый небесами,
Уж пел бессмертными стихами
Несчастье невских берегов.

Так думал молодой повеса,
Летя в пыли на почтовых,
Всевышней волею Зевеса
Наследник всех своих родных.
Друзья Людмилы и Руслана!
С героем моего романа
Без предисловий, сей же час
Позвольте познакомить вас:
Онегин, добрый мой приятель,
Родился на брегах Невы,
Где, может быть, родились вы
Или блистали, мой читатель;
Там некогда гулял и я:
Но вреден север для меня.

Ах, мадам!
И Париж,
и-главное!-Вы
Право,
стоите долгой
и нудной мессы.
Не снести поэту
дурной головы
За свои
амурные интересы!
Да и Бог с ней!
Когда пораскинешь умом
Один раз живем,
не возьмешь с собою.
Я же к Вам,
как Онегин,
пишу письмо,
И Париж,
и Вас
завоюю с боем.
Я, подумайте Вы,
Вам других нужней,
Разгоню всю свору,
экая жалость!
Я могу,
если надо,
побыть нежней,
Даже ямбом для Вас
подсюсюкнуть малость.
Что кружить,
идемте,
я Вас зову,
От зеленых глаз
и шальной,
и пьяный.
Что Вам слушать
какую-то там молву,
Даром, что ли,
прозвала Вас мать
Татьяной!
Не присуща Вам,
знаю,
тихая робость,
Так что,
видите,
время уходит даром...
Тут поди-ка, сам
устоять попробуй
Ощутив
волшебные
Ваши чары.
Вот стою,
гляжу
не жалея глаз,
Словно поп хмельной,
зажигаю свечки.
Тут и Пушкин,
будь он сейчас при Вас,
Оказался бы снова
на Черной речке.
А, тем более,
я, чересчур горяч,
На пути у Вас
гранитная глыба.
Тут, мадам,
хоть смейся,
хоть плачем плачь,
А помягче стать
даже Вы могли бы.
Приезжаю,
приветы везу с Невы,
Разгоняю
ненужные
политесы.
Ах, мадам!
И Париж,
и-главное!-Вы
Право,
стоите долгой
и нудной мессы.

На компьютере смотрим суициды,
Штепсельные на столе,
Больше написать не надо. Гиды
По Москве. Блестки на Кока-Коле.
Экономлю сум, чтоб в пух
Потратить не прокладки,
Застылые воды, вид Невы стух.
Ещё не пишешь, не то. Прядки,
Зима. Реку сковал лед,
Печаль и поэзия. Не утопили вора,
Гранит Достоевского, русского общества слет,
Улицы. Грустный, строгий,
Державный Петра вид,
Вслед за лодкой шибкий
Волны бег,
Вакцинации вид.

Написать личное сообщение    Добавить в список избранных

На странице отображаются рецензии, опубликованные 06.2022 в обратном порядке с 41 по 32
Показывать в виде списка | Развернуть сообщения

Продолжение списка рецензий: