Рецензия на «Предисловие к книге мемуаров Екатерины Мышкис» (Григорий Ганзбург)
Уважаемый Григорий Ганзбург!
Благодаря упомянутому Вами номеру журнала «Знамя», я нашел в сети отрывок, который Вы там опубликовали:
(
https://magazines.gorky.media/znamia/2017/10/togda-ya-privykla-k-smerti-iz-vospominanij-o-blokade-i-evakuaczii.html
Рассказ о жизни в блокадном Ленинграде, конечно, страшен в своих бытовых подробностях. Но на фоне этой «противоестественной жизни» со случаями «извращения человечности», как пишет Екатерина Дмитриевна Мышкис, нельзя не отметить солидарность, взаимопомощь людей, а примеров такого деятельного сочувствия в ее рассказе очень много.
«Приходил, помогал мой соклассник Сенечка Шифман… Ломали стулья. И до конца дней моих буду я благодарна своему однокласснику Сенечке Шифману...»
«Однажды к нам пришел Сергей Алексеевич. Он был на каких-то курсах и теперь шел по предписанию в свою часть, в Рыбачье. На курсах снабжение было тыловое, и он — очень исхудавший, какого-то серо-бледного цвета — принес нам одну буханку хлеба.»
Причем помощь приходит, и это очень важно отметить, не только от людей близких или знакомых, но и от людей малознакомых, случайных.
«При повороте на Рыбачье, где была укатанная машинами дорога, перед нами вдруг разворачивается американская военная машина, которую у нас прозвали «лягушкой».
Выскакивает из нее тот бородач, с которым я танцевала в ночь, когда началась война, в Кексгольме. Он узнал нас — и вдруг вытягивает из каких-то сумок большую буханку белого хлеба! И еще булку! Он отдал их нам, сказал: «Ну, будьте живы!..» И уехал.»
«Вдруг из одного вагона какая-то женщина кричит нам: «Сюда, сюда!» И руками машет, к себе зовет. «У нас есть место!»
«В бане произошло следующее. Когда женщины посмотрели на нас, они посовещались в уголке, и каждая отрезала ниткой кусочек от своего мыла, чтобы мы могли помыться. Вы даже не представляете себе, какой это был царский подарок в те времена, что такое было мыло, как дорого оно доставалось и каким счастьем было для нас вымыться в бане.»
«Мы только сидели; добрые люди закутали нас в так называемые яги — это такое очень большое пальто, сшитое из собачьих шкур, мехом внутрь; ходить в нем почти невозможно. Но в мороз, когда мы сидели на санях, яги были спасением.»
«В поезд сесть было почти невозможно: поезд осаждался толпами людей, никто уже не проверял никакие билеты. Все было забито, и подножки были забиты, и сам поезд был забит. Я стояла и плакала. Кто-то втолкнул меня вместе с корзинами — спасибо ему! — в коридор, в котором я и простояла всю дорогу до Ирбита.»
Бывали случаи, когда эта выручка случайных попутчиков просто спасала жизнь Екатерины Дмитриевны.
«Тогда из нашего вагона выпрыгнул Славик. Он потащил меня бегом и буквально втянул меня за руки на тормозную площадку последнего вагона... Я твердо знаю: жизнь мне тогда спас Славик. Если бы не он, я бы осталась и замерзла среди чистого поля, потому что никакого населенного пункта на протяжении всех полутора часов пути, пока мы не приехали в Вологду, не было.»
Возможно, эти проявления лучших человеческих качеств у людей были вызваны, не в последнюю очередь, личностью Екатерины Дмитриевны. Люди чувствовали присутствие Человека и влеклись к ней. Вот ведь и Вы, встретив ее случайно будучи студентом, заинтересовались ее рассказами и проделали огромную работу по редактированию и публикации ее мемуаров.
Спасибо за Ваш труд!
Михаил Абрамов 25.08.2023 22:00 •
Заявить о нарушении
@stihistat
