Рецензия на «Безымянное бессмертье. А. К. Гладков» (Борис Углицких)

Уважаемый автор этой статьи, ваш пиетет по отношению к Александру Константиновичу Гладкову похвален, но не должен отражаться на вашей объективности. Вы пишете "любимчик российского комедийного кинематографа Э. Рязанов". Что значит "любимчик"? Рязанов, по его собственным словам, четырежды пытался увильнуть от съемок "Карнавальной ночи". Свою "Девушку без адреса" режиссер считал намного слабее этой его дебютной кинокомедии. "Человека ниоткуда" власти вообще запретили пускать в прокат. Нет, Эльдар Александрович не любимчик отечественного комедийного кинематографа, а чуть ли не его гадкий утенок и уж во всяком случае труженик, беззаветно преданный своему нелегкому делу. Хотя то, что "неувядаемую" "Гусарскую балладу" не запретили вслед за "Человеком ниоткуда", действительно невероятное везение, выступившее в лице хрущевского зятя А. Аджубея, "непрофессиональное" мнение которого "перебило" смертный приговор министра культуры Е. Фурцевой.

Вы пишете: "А потому безапелляционное утверждение классика российской комедии Эльдара Рязанова в своей мемуарной книге «Неподведенные итоги» (а затем и в интервью) о якобы украденной А.Гладковым пьесы у какого-то безымянного тюремного автора, безусловно являют собой явную несуразицу и вызывают чувство недоумения и досады за плевок в адрес ушедшего на тот момент из жизни и без того обиженного судьбой литератора."
В книге "Неподведенные итоги" лишь сказано: "Литературную киноверсию (пьесы "Давным-давно" - А.А.) мне пришлось писать самому. Дело в том, что загадочный Гладков, обещавший представить сценарий через месяц после заключения с ним договора, таинственно исчез. Поиски, которые я организовал, не дали никакого результата... Восемь новых стихотворных эпизодов я сочинил "под Гладкова". Когда уже начались кинопробы, как ни в чем не бывало, объявился автор и, прочитав сценарий, заявил, что у него нет никаких придирок - ни к стихам, ни к композиции."
Правда, у меня на руках издание "Неподведенных итогов" 1991 г., "дополненное и переработанное". Возможно, Рязанов снял в нем пассажи, которые можно квалифицировать как "плевки" в адрес Александра Гладкова. В то же время обширная цитата, приведенная в вашей статье, взята, если не ошибаюсь, из другой книги Рязанова - "У природы нет плохой погоды".
Что же получается? Кто написал сценарий? Если верить режиссеру, Рязанов, а не А.К. Гладков. Если же верить опубликованным в сети мемуарам Гладкова (из его книги "Театр"), - скорее он, драматург, но "при участии" Рязанова (как и написано в титрах фильма).

Вы пишете: " Давайте вспомним. Срок переделки сценария был определен в три месяца (а разговор об этой переделке состоялся в апреле 1961 года). Гладков пообещал справиться с работой за месяц. А Э. Рязанов вдруг принялся искать его через две недели. А потом, якобы испугавшись срыва договоренностей, сам сел за переделку пьесы."

К сожалению, я не могу "вспомнить" - в моем распоряжении нет достоверных источников. Да, я нашел в одной из сетевых статей, что срок переделки сценария был определен в три месяца, но когда состоялся "разговор" о переделке, мне неизвестно, да важен и не месяц "разговора", а дата подписания соответствующих документов.
По информации, почерпнутой из сети, я узнал, что Рязанов начал "вдруг" искать Гладкова через три недели. Опять-таки, на мой взгляд, не важно, когда режиссер принялся искать сценариста. Важно то, что режиссера не мог не интересовать ход работы над сценарием, по которому ему предстояло снимать фильм. И, видимо, Гладков, когда его в Тарусе (!) разыскал Рязанов, действительно отказался показать режиссеру написанное и не проявил никакого желания с ним сотрудничать, а потом покинул и свое калужское "укрывище", причем Рязанов заявляет, что после свидания в Тарусе не видел драматурга в течение "нескольких месяцев". Рязанов лжет (хотя бы о месяцах - ведь тогда получается, что Гладков не выполнил своего обязательства сдать сценарий через три месяца)?
Странно всё это. Возможно, уже тогда оба почувствовали если не неприязнь друг к другу, то и не привязанность. Впрочем, режиссер воздал должное сценаристу: "Гладков стал отныне появляться в съемочной группе добровольно и довольно часто. Смотрел кинопробы, эскизы декораций, рассказывал о разных театральных спектаклях, об исполнительницах ролей Шуры, давал советы и, замечу, очень толковые. Человек он был мягкий, деликатный, неназойливый. Помню, как он поддержал меня, когда я осуществлял авантюру с утверждением Игоря Ильинского на роль Кутузова... Близости, дружбы не возникло, да он был и старше лет на пятнадцать, но и вражды не было никакой... Страдания, выпавшие на долю Александра Константиновича, тоже, естественно, располагали к нему. И все-таки..."

Не считаю справедливым замечание, что Рязанов, "якобы испугавшись", сам засел за написание сценария. Время шло, сценария не было, и нетерпение Рязанова вполне объяснимо. В конце концов мы не располагаем гладковским вариантом сценария, тогда как рязановские вставки, разумеется, написаны не Гладковым. Поэтому у меня нет уверенности в том, что драматург был де-факто автором сценария. Он был автором большей части написанного им за 20 лет до этого текста сценария, текста, интегрированного Рязановым в сценарий.

А.К. Гладков пишет: "В кинофильме ничего этого вообще нет (линии Дюсьер - Жермон), а в спектакле остался жалкий рудимент... Мы решили отказаться от многих сцен, которые хорошо звучали в театре, а взамен их написать новые о событиях, упоминавшихся в пьесе только в разговорах действующих лиц, а то и заново придуманных. Так появились в сценарии эпизод вступления Шуры в армию, нападение партизан на французский обоз, эпизод освобождения Шурой из плена генерала Балмашова и др. Наверно, это действительно плодотворный способ переделки пьесы в сценарий... он заставил меня переписывать стихотворный диалог"
В фильме-экранизации нельзя сохранить все сюжетные линии театральной пьесы. Это же очевидно. Кстати, Рязанов молчит о решении драматурга и режиссера написать в сценарии новые сцены, которых не было в пьесе. Рязанов вообще молчит о каком-либо сотрудничестве со сценаристом в переделке пьесы в сценарий. Он ни слова не говорит о том, что заставил Гладкова что-либо "переписывать". Всё, что он говорит, это "я подробно рассказал ему (Гладкову - А.А.) о своих режиссерских пожеланиях: какие новые сцены, о чем, в каких именно местах пьесы понадобится ввести. Гладков всё записал себе на листочках... На слова Гладкова из книги "Театр" (издание 1980 г.) «Мы решили отказаться от многих сцен, которые хорошо звучали в театре, а взамен написать новые...», Рязанов отвечает: "Я не совсем понимаю, при чем тут местоимение «мы» и глагол «написать»... Дальше я цитирую еще одно любопытное высказывание:
«…он (речь идет обо мне) заставил меня переписывать стихотворный диалог, он добился своего».
Увы! Этой фразой Александр Константинович мне сильно польстил. Этого я как раз добиться от него не смог. Он стоял насмерть и не переписал ни одной строчки..."

Далее Гладков в "Театре" описывает известный эпизод съемок фильма, когда Голубкина и Ширяев (игравший роль Сальгари) спрыгивают с высоты второго этажа. По Гладкову, актриса несколько раз "послушно" спрыгивает с трехметровой высоты, тогда как, по воспоминаниям Рязанова и Ю.В. Яковлева, она никак не могла решиться на прыжок. Пришлось тучному Рязанову самому прыгнуть, чтобы убедить Голубкину сделать то же (Гладков об этом молчит). Актриса превозмогла страх, и удалось сделать два дубля с ее прыжками (Яковлев вообще утверждал, что дал партнерше пинок, чтобы та спрыгнула с "антресолей", чему я не верю: великий актер почему-то не слишком уважительно отзывался о Голубкиной). Третий дубль, по словам Рязанова, оказался, так сказать, роковым - Лариса подвернула ногу, и полученная травма, по ее признанию, дает себя знать вплоть до настоящего времени. Как пишет драматург, "Ее (Голубкину - А.А.) увели из павильона под руки." Другие очевидцы съемок, вспоминают, что актрису унесли из павильона на носилках.
Итак, даже в этом, не самом важном вопросе версии Рязанова и Гладкова противоречат друг другу. Гладков пишет: "... не скрою, что все эти дни я думал о Рязанове не слишком вежливо". Как видим, аналогичные мысли о сценаристе обуревали и режиссера.

В книге "У природы нет плохой погоды", Рязанов сообщает, что "Скорее всего, за этой загадочной историей (с появлением пьесы "Давным-давно") кроется трагедия, каких случалось немало в наше жестокое время." Рязанов признается при этом, что его версия о неавторстве Гладкова "бездоказательна".

"По его киносценариям «Зеленая карета» и «Невероятный Иегудиил Хламида» были поставлены фильмы."
Фильм об "Иегудииле Хламиде" помню - понравился.

"И если уж быть объективными по отношению к стихотворчеству самого Э.Рязанова, который на полном серьезе считает, что его поэзия стоит на одном уровне с поэзией А.К. Гладкова, то давайте не будем забывать посвященной ему давней эпиграммы А. Иванова: «В нем не пропал комедиограф..."

Не встречал утверждений Рязанова о соответствия уровня его поэзии уровню поэзии Гладкова. Что касается мнения пародиста А. Иванова, то оно спорно. Как спорно мнение самого А.С. Пушкина о графе М.С. Воронцове, изложенное в знаменитой эпиграмме "Полумилорд, полукупец..."

В сети, кстати, можно найти различные оценки личности Александра Константиновича, например, такую, вряд ли восходящую к Рязанову: "Под старость он (Гладков - А.А.) стал эгоцентричен, и так тяжелый характер стал невыносимым, он чурался людей, часто прятался."

Алексей Аксельрод   01.09.2022 23:26   •   Заявить о нарушении