В больнице были зелёные крашеные стены. Раздвоение. Опухоль. В больнице были железные кровати. Ей бы там не понравилось, ей там не нравилось. Но может быть она ничего не знала о больнице, ведь меня она уже не узнавала. Почему нельзя умереть там, где тебе хорошо. Почему врачи становятся надсмотрщиками, последними мучителями. Нет, это я не успел, я ничего не сделал. Я мог унести её, забрать, держать её ночью на коленях и гладить как ребёнка. Это я оставил её одну, взаперти, привязанную к больничной койке. А она ведь всегда сердилась, если что-то сковывало движения, раздражалась, когда я останавливал её, быстро идущую, хватая за руку. Она всегда хотела быть независимой, она и от меня освободилась поэтому. А медсёстры её запирали, насильно кормили по часам ( она даже слово режим ненавидела ) Не вини себя, она давно уже была свободна от всех, ей оставалось только от себя освободиться. Возможно, теперь она счастлива.

Он любил её, но предал. Теперь чувство вины мучало его и заставляло искать объяснения. Он примерил на себя мир, поглотивший любимую, и даже, как она, засмотрелся на него вначале. Но нарциссы уже засохли, а залы во дворце гудели от тишины – верная свита ушла вместе со своей королевой. Король был один, и это королевство его не прельстило.

Актёр ушёл из театра.

Написать личное сообщение    Добавить в список избранных