Данная страничка - плод долгой и кропотливой краеведческой работы поисковой группы литературного общества "Звезда поэта" МКОУ Старокриушанская СОШ
(руководитель и организатор ЛО Немчин В.В.) https://www.stihi.ru/avtor/madasket
Желающие могут оставить свои отзывы о стихах Юрия Степановича и проделанной нами работе. Поэты должны жить... С уважением коллектив ЛО "Звезда поэта".

"Я пытаюсь рассказать о нем для того, чтобы его не забыть."
Антуан де Сент-Экзюпери. Маленький принц


В Юрии Бобоне, чей литературный путь был недолог, его друзья находили многие счастливые задатки, обещавшие и объяснявшие плодотворный рост. То, что Бобоня успел сделать, по нашему мнению, является лишь малой частью из того, что он потенциально нес в себе.
Каким увиделся он старшим писателям-воронежцам, впервые представ перед ними?
Высоколобый, широкоротый парень, прямо, не без вызова гладящий в лицо собеседнику. Как потом выяснилось, манера глядеть подчеркнуто дерзко прикрывала смущение, великую неуверенность в себе.
Начал он «линию жизни», как тысячи его сверстников. Родился в 1938 году в деревне. Рано остался без отца, погибшего на фронте. Рос, оставшись на попечении матери-вдовы, часто болел. Не завершив по болезни учебу в средней школе, поступил Бобровское училище культпросветработников, успешно окончил его. Влюбленный в литературу, обнаружил в себе явный талант и певуна, и баяниста.
Украшенный такими достоинствами, хорошо справлялся с клубной работой в петропавловском селе Красный. Флот, в котором рос едва не. с самого рождения, где мужал, обретал характер.
И однажды с некоторыми стихами, вобравшими многие из его, переживаний, Бобоня пришел в Воронежскую писательскую организацию. Его направили ко мне.
Говорили мы с ним и о стихах, но более нуждался он в определении своего истинного места в жизни. Многое пересмотрев в себе по-новому, нашел он, что прежние его и жизнь и работа не давали ему удовлетворенности призвания. То, что могло бы с наибольшей полнотой выразить и оправдать его жизнь как человека, так считал Юрий, была литература, решимость посвятить себя ей.
Стихи Бобони давали основание думать, что автор их может со временем полагать себя мастеровым литературного цеха, прийти к людям с добрым рассказом о них по настоятельному велению любящего сердца.
С тем и приметили мы нового способного работника в «глубинке», договорившись о его трудоустройстве в одной из районных газет: этап, более близкий собственно литературному труду.
По письмам Юрия видно, как ненасытен был в эту пору его интерес к миру именно в формах литературного творчества, как окрыляла его перспектива обретения новой квалификации, вдохновляли доверие и надежды старших коллег, на него возложенные.
«Не нарадуюсь, не дам себе отчета, не верю глазам своим», — так писал Юрий, увидев первую свою серьезную подборку стихов в «Подъеме» в мае 1967 года. Опубликовав далее стихи «Пуля», «Деревенские звезды», «Егорово горе», Бобоня стал по праву известен в Воронеже любителям и ценителям поэзии.
Поверив в свои силы, Бобоня напряженно, лихорадочно торопил себя. Стихи о земляках, о судьбе, о России перемежаются в его письмах-отчетах, с яркими, подмеченными в своем селе сценками в жанре прозы. Комментарии о прочитанном в свежих журналах, в книгах классиков и современников исполнены в тех же письмах остроумия, жизни, свободы. Бобоня ясно видел теперь естественно возникшую перед ним цель: Литературный институт куда хотел он прийти человеком не случайным, должным, образом подготовленным.
Всего более доверял он в своих суждениях и разборах самостоятельно обретенным, выстраданным оценкам жизни и литературы, соотнося их прежде всего со своим личным опытом. Это подчас заставляло улыбаться, но всегда внушало уважение; в основе таких оценок различалась хоть и глубоко индивидуальная, но подлинная правда.

«Был в Воронеже, — писал он в одном из первых ко мне писем, рассказывая о посещении некоего литконсультационного пункта. — Заходил к Н. Посоветовал он прочитать «Мартина Идена», а заодно — потренироваться в образности: описать, например, водосточные трубы, сравнив их со змеями. Попробовал я прикинуть трубы, как сказано, да расхотел. Не получается: уж больно они прямые и круглые. «Мартина Идена» прочитал. Парень хорош, но больно уж дрожит он из-зa копейки, помешался на гонорарах...»
В новом выборе Бобоню и впрямь вдохновлял не Мартин Иден. Если говорить о конкретных лицах, среди прочих, ободряющим для Юрия был пример его сверстника и односельчанина Ивана Николюкина (ныне члена Союза писателей,: автора нескольких стихотворных книг). После школы поработав дорожным рабочим, Николюкин определился в Литературный институт и, наезжая в Красный Флот рассказывал товарищу о своих публикациях в Москве, соблазняя Юрия наглядно представимой доступностью такого же успеха.
Однако работа и самого Юрия уже была небезуспешной. В издательстве Воронежа была принята и опубликована его маленькая (сокращенный вариант) повесть «Калужская черемуха». Московский альманах «Поэзия» напечатал его стихи. Дорабатывал Юрий вторую повесть «Исповедь». Поступил — наконец! — успешно пройдя творческий конкурс, в Литературный институт, на заочное отделение.
Полоса известного успеха (первые самостоятельные шаги) чередовалась, увы, и с грустными — по линии житейской — делами. Физическое недомогание надолго укладывало Юрия на больничную койку. Он перенес операцию на легких. Работа в клу¬бах и редакциях районных газет была Юрию уже не под силу. Однако литературная работа, напряженная духовная жизнь продолжались, утешая и возвышая его в домашней неустроенности. Как бы убеждая себя в непреложности перемен к лучшему, Бобоня писал: «Нам надо жить, и мы будем жить. Если уж какая нелепость...»
Нелепость произошла в октябре 1976 года: случайная, и преждевременная смерть, пресекшая становление способного молодого поэта и прозаика. Последние часы жизни Юрия озаряла полученная им накануне открытка от Виктора Астафьева, который сообщал о своем решении написать предисловие к повести Бобони «Исповедь», выходящей в Москве в издательстве «Современник».
Судьба Юрия Бобони не укладывается целиком в его стихи и прозу.
Вернее сказать, стихи и проза Бобони, вправленные в его жизнь, в его отношения с людьми, в сознание им долга перед самим собой, перед доброй требовательностью нашего общества, усердное и талантливое оправдывание этого долга являют собой одну ив приметных страниц и судеб в наши дни.
Помню областное совещание молодых литераторов в Воронеже, на котором Бобоня предлагал к обсуждению свои стихи, разбирал чужие. Разборы свои он оснащал столь неожиданными и убедительными сопоставлениями с примерами из большой литературы и из конкретной, близкой ему жизни, с веселой изобретательностью оспаривал столь значительные литературные мнения, что Марк Соболь, руководитель семинара на совещании, восхищенно крутил толовой:
«Да, это тебе не «исконные-посконные», это — интеллигент!..»
Жизнь Бобони и в самом, деле показательна как пример становления и самоутверждения интеллигента. из народа. Пример, свойственный и многим другим сферам нашей жизни, откуда самодеятельно, самородно идут в литературу и искусство многие молодые, творчески одаренные люди.
Стихи Юрия Бобони, собранные в отдельную книжку, не все равноценны.

Однако доброжелательному и внимательному взгляду, способному по стихам воспроизводить душевную структуру их автора, может увидеться в итоге светлый портрет человека, приверженного жизни, ее лучшим устремлениям, не жившего без мысли и мечты, утверждавшего свое достоинство в упорном прокладывании пути к возможно большему числу людей, которых любил, которым хотел быть другом.

В. Гордейчев

Написать личное сообщение    Добавить в список избранных