Рецензия на «Краткий экскурс в историю» (Дмитрий Швец 7)

Пожалуй, заручаясь узами предельной откровенности, неверно видеть причину падения Российского империи, в результате революции тысяча девятьсот восемнадцатого года, единственно в одних действиях монархов и приближенных к ним реформаторов. Безусловно, они влияли и влияли весьма весомо на последующий ход событий, однако, нельзя забывать, что, с учетом прежних реалий, а именно отсутствия широкого информационного поля, иных достоверных источников информации, монархи и их приближенные не всегда знали подлинную ситуацию в регионах, на то время – губерниях, и более того, если и им и докладывали какие-либо правдивые сведения, люди, им преданные, и монархи вмешивались с искренним желанием установить справедливость, и справедливость на время устанавливалась, то далеко не всегда она не была благом для крестьян впоследствии. Иными словами, как выходит уже и из истории Социалистической империи, персонам, занимающим высокие положения, демонстрируются, как правило, выгодные детали политического интерьера. Здесь без художественного оборота, правда, не обойтись. И помимо того, что справедливость устанавливалась лишь на время так, еще, ко всему прочему, наверняка, после ее установления, гнев помещиков обрушивался на крестьянские головы с новой силой, как бы в отместку за уязвленное самолюбие. Известно ведь, что некоторые властьимеющие в иной раз весьма тяжело переносят приказы вышестоящих, и обыкновенно за обиды, принижение с их стороны, срываются на нижестоящих. А с тем еще непременным условием, что, начиная только с правления Александра второго, политика государства Российского взяла курс на действенное освобождение крестьян от крепостной зависимости, можно, пожалуй, верно заключить, что крестьяне так и не освободились по-настоящему от нее. Объясню почему. Хорошо известно, что крестьянский народ, начиная с Екатерины второй, да, даже можно сказать, с правления Петра первого, был крайне безграмотен, в политических вопросах несведущ, и мало просвещался помещиками, дабы слишком не был разумен. Если помните указание Петра: «подчиненные перед начальством своим должны иметь вид придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство». В этом указании отчетливо угадывается точное следование философии Ницше: «Для чего воспитывать рабов, как господ». Одним словом, подразумевается полное отсутствие какой бы то ни было необходимости народного просвещения. Впрочем, надо признать, что в иной раз и крепостные не особенно-то горели желанием просвещаться, однако, вместе с тем, склонно полагать, что и пренебрежительное, временами даже жесткое, бесчеловечное отношение их не устраивало. Едва ли, в самом деле, кто-нибудь из крестьян разделял мнение героя «Войны и мира» Андрея Болконского, что, дескать, крестьянина бьют и ему от этого только лучше, то есть, быть битым – заложено в его природе, в уподобление неразумной скотины, которая и та, кстати говоря, не особенно-то рада ударам хлыста. Тем паче человек – с его чувствами, эмоциями, амбициями переживаниями. Скажут, возможно, какие амбиции могли быть у невольных рабов, рождавшихся и живших с сознанием своей несвободы, впитавших с молоком матери свою подневольность, и ничего не видавшего, кроме своей избы, деревни, леса, поля, речки, и будут категорически неправы, потому что исключают всего одну единственную истину, высказанную однажды Достоевским и нашедшую подтверждение и в последующих поколениях: «глубок человек, как море, особенно современный нервный человек».
Разумеется, крестьянские амбиции были не столь высоки, как у помещиков, самолюбие не столь ранимо, материальные потребности были значительно ниже, и оттого некоторым помещикам бытие их и сознание казались чуть ли ни примитивны. Однако не стоит исключать и общих для всех живущих необходимостей, свойственных, наверное, всем и каждому, правда, в разной степени. Это обеспечение себя материальными благами – свойственное очевидно всем и каждому, обеспечение семьи – качество уже присущее меньшем количеству народа, обеспечение отстаивание интересов группы, ячейки, народа – совершенно малому числу людей. Тем не менее, теперь уже, по прошествии множества лет становится очевидным, что и крестьянам все эти потребности были свойственны, что и они обладали желанием жить, растить детей, быть уважаемыми своим, по крайней мере, обществом. Однако помещики этого желания решительно не замечали, точнее, не хотели замечать. Любовь к власти – великая сила, редко отпускающая человека, тем более полной власти над личностью, над душой и телом. Эта любовь и погубила некогда Великую империю. Не революционеры, ведь, если бы у них не было народной основы, они бы и остались бы в истории, как бунтари, убийцы, в крайнем случае, как люди, заблудившиеся в мировоззренческих картинах, но именно помещичья любовь к власти над личностью. Ведь не секрет, что помещики не просвещали народ свой крепостной, не создавали для его освобождения всех необходимых условий, не отпускали его. Формально, формально было замечательно, но то было только на бумаге. На деле же, можно смело заявить, что получив вроде бы свободу, крестьяне так и остались в полной зависимости от помещиков. А между тем, красное колесо уже крутилось и засасывало, и одно в полной мере и полной своей весомости накладывалось на другое, и вершились те значительные и кровавые для нашей страны события, которые долгое время трактовались, как великие, теперь же трактуются иначе, а правильно, как об этом писал Лев Толстой, видеть ее. Кого именно – следует из отрывка одной недавно прочитанной мной замечательной повести.
«Герой же моей повести, которого я люблю всеми силами души, которого старался воспроизвести во всей красоте его и который всегда был, есть и будет прекрасен, – правда. (Лев Толстой. 26 июня 1855 года. Севастополь в мае)

Дмитрий Швец 7   13.12.2015 18:12   •   Заявить о нарушении