Я по профессии математик. Написал повесть "Безоружная любовь" под псевдонимом, хотя она автобиографическая. В 1989 году цензура была достаточно жесткой, и под своей фамилией я ее выпустить не мог. На английском языке повесть была опубликована под моей фамилией под названием “Daring to Touch Radha” (она лежит на моей страничке
https://www.viktor-maslov.narod.ru/DaringtoTouchRadha.pdf). Мой псевдоним был довольно скоро раскрыт, поскольку эта история была известна моим друзьям. Сейчас я могу раскрыть и другие имена, которыми пришлось зашифровать основных действующих лиц.

Мой тесть – Генеральный секретарь Вьетнама Ле Зу Ан, который правил страной с 1960 по 1986 г.
Богородск – Троицк
Лбов – зав. сектором ЦК КПСС Глазунов
Мазурин – референт ЦК Воронин
Саранчев – чиновник МВД Кузнецов
Петик – Павлик (Павел Антокольский)
Верик – Орик (Орест Верейский)
Веспасиан – Юлиан (Семенов)
Антоний – Зиновий (Герд)
Эльбрус – Эльдар
Август – Цезарь (Солодарь)
Люся – Ляля Гилельс (Фаризет Альмокситовна)
Танюша – Наташа (Наталья Ильина)
Хозяйка пса, откусившего нос – актриса Елена Кузьмина, жена режиссера Михаила Ромма (по прозвищу «ромовая баба»)
Фенька – Фроська (вдова писателя Кремлева)
1-ая дама, подвозившая в Москву – Людмила Зыкина
2-ая дама, подвозившая в Москву – жена Цезаря Солодаря
1-ый бард – Высоцкий
2-ой бард - Окуджава
Петр Елизарович Красивщиков – Павел Елисеевич Щеголев
Его сын П.П.Щеголев, автор «Заговора Бабефа», написал статью против Е.В.Тарле
Мой дед – академик Петр Маслов, экономист
Вице-президент конгресса – академик Л.Д.Фаддеев
Дима – академик Владимир Арнольд
Красивая дама, помощник одного из крупных чинов – Валентина Петровна Островская
N – член-корреспондент Анатолий Андреевич Громыко

Во втором издании книги, доступном на страницах (на русском языке)
https://pn.triumph.ru/files/TU8E7CNSSXT_book.pdf
https://play.google.com/store/books/details?id=EOM2EAAAQBAJ
https://books.google.ru/books/about?id=EOM2EAAAQBAJ

(на английском языке)
https://play.google.com/store/books/details?id=ZA0zEAAAQBAJ и
https://books.google.ru/books/about?id=ZA0zEAAAQBAJ
все псевдонимы раскрыты.

Булат Окуджава по поводу этой повести написал: «Я начал читать повесть Виктора Маслова как частную бытовую историю, а когда прочел, понял, что это, выражаясь несколько высокопарно, документ нашего недавнего времени – точный, пронзительный и трагический. Я прочел и вздрогнул, ибо ощутил себя участником этой печальной битвы и не за житейские блага, не за абстрактную справедливость, а за утраченное нами человеческое достоинство» («Известия», № 200, 20 октября 1993 г. «Двое против двух государств»).

В некоторых массовых изданиях от моего имени печатали мою историю с чудовищными искажениями. Например, в 2006 году журнал «Час для Вас» опубликовал под моей фамилией статью «Дочь диктатора». Редакция журнала так и не напечатала опровержение относительно моего авторства, несмотря на мое обращение в редакцию.

В комментариях к статье «Грешная любовь» в «Караване историй» (июнь 2015), в которой рассказывается моя семейная история, описанная также в повести «Безоружная любовь», на сайте https://nikolaeva.livejournal.com/366586.html один из оставивших свой комментарий под ником “Nikchemnayadoch” (буду называть его сокращенно просто «Ник») фактически обвинил меня в смерти моей жены Ань, говоря, что я слишком быстро решил завести третьего ребенка после вторых родов Ань. Эти обвинения совершенно безосновательны. Во-первых, со времени рождения Тани прошло почти 2.5 года. Во-вторых, Ань была вполне здорова и достаточно спортивна. В юности она была готова принять участие в военных действиях во время войны во Вьетнаме. Большинство вьетнамок были менее упитанными, чем Ань, но это не мешало им рожать детей. Ник это прекрасно знал и поэтому его обвинения, направленные в мой адрес, заставляют думать, что он как-то причастен к смерти Ань.

В свое оправдание я могу сказать, что если вторая беременность Ань проходила достаточно сложно и мне приходилось колоть ей магнезию, то третья беременность проходила благополучно и роды через 2.5 года, с точки зрения врачей, были совершенно безопасны. Мы выдержали такой срок, который обеспечивал безопасную беременность.

Известно много рассказов о том, как использовали медиков 4-го управления для устранения нежелательных фигур. Ходили такие частушки: «Эх, огурчики да помидорчики, Сталин Кирова убил в коридорчике». Или в более «интеллигентном» варианте: «Эх, брюмерчики да термидорчики, Сталин Кирова убил в коридорчике». Как это происходило, мне рассказывал один знакомый, который работал в одном из отделов ЦК КПСС. Сначала некоторый низший чин составлял подробное досье на персону, находящуюся под наблюдением. Затем краткая выжимка из этого досье направлялась к вышестоящему чину. Окончательное решение было за достаточно высоким чином, который просто выносил вердикт.

Косвенным свидетельством причастности к смерти Ань советских спецслужб является то, что похороны Ань проходили с необычными для частного лица почестями. Траурную процессию сопровождал оркестр, общее движение было перекрыто для беспрепятственного проезда ритуальных машин, следующих в крематорий. Это могло означать, что власти под видом пышных похорон скрывают свое преступление (как это случалось в советские времена, например, с наркомом М. Фрунзе).

С другой стороны, если допустить версию, что Ань была убита во время родов в роддоме 4-го управления, то в таком акте должно было бы быть замешано много медицинского персонала. Поэтому эта версия очень маловероятна. Но в больнице, в которой, как говорили, «полы паркетные, врачи анкетные», была вполне возможна врачебная ошибка.

Я мог бы настоять на том, чтобы в 25-ом роддоме, куда я привез Ань сначала, у нее приняли роды. Но смогли бы там ей обеспечить всю необходимую помощь (ведущего хирурга, необходимое количество крови для переливания и т.п.) в случае осложнений?

Ник также приписывает мне «любовь» к начальству и якобы использование связей с представителями власти для моего карьерного продвижения. При этом он достаточно подробно описывает мои «связи» с высокопоставленными персонами, показывая свою хорошую осведомленность в моих делах. Но приписывание мне корыстных интересов в моих знакомствах - это полная чушь. Напротив, в английском переводе своей книги, которую я назвал “Daring to Touch Radha” (Осмелиться прикоснуться к Радхе) я предупреждаю, что прикасаться к этим сферам опасно, - вот, что случилось со мной, когда я осмелился прикоснуться к высшему руководству. Таких примеров можно привести много. Посмотрите на несчастную, трагическую жизнь детей Сталина.

Я, действительно, был знаком и был в дружбе с семьей дочери К.У. Черненко, Лидии Константиновны, к сожалению, ныне покойной. Дело в том, что на кладбище, которое располагается рядом с моей дачей, похоронена детский врач Мария Михайловна Левина, которая была женой Черненко и матерью его дочери Лидии. Когда Лидия со своим мужем «дядькой Сережкой», как он себя называл, профессором Баумановского института Коноваловым, замечательным ученым и замечательным человеком, посещали могилу матери, они всегда заходили ко мне на дачу. Они очень трогательно относились к моим детям, привозили им подарки, брали их с собой в Москву. Однажды дядька Сережка приехал на велосипеде и привез огромную деревянную лошадку, к большой радости моих девочек.

Жена Черненко Анна Дмитриевна тоже очень трогательно относилась к моим детям. Когда девочки лежали в больнице в Кунцево, Анна Дмитриевна, заезжала в эту больнице и привозила им цветы.

Что касается того, что я, якобы, был научным руководителем дочери Романова, то это легко опровергается, поскольку она, как я слышал, - талантливый математик, никогда не была со мной связана по науке и мы практически не были знакомы. Она работала с Арнольдом и Нехорошевым. Когда она один раз приехала ко мне за каким-то отзывом, я попросил ее передать благодарность отцу за какой-то очередной подарок, которые Ань получала от членов Политбюро, когда где-то пересекалась с ними. Она была совершенно не в курсе, кто была моя жена, и была очень удивлена.

Замужество Ань широко обсуждалось во Вьетнаме на общественных, профсоюзных собраниях и даже на заседании политбюро коммунистической партии Вьетнама. Половина состава членов политбюро, в числе которых был ее отец Ле Зуан, осудили поступок Ань как предательство родины. Однако самый правый член политбюро, известный как жестокий человек, поэт То Хоу неожиданно выступил в защиту Ань, сказав, что она такая красивая, что ей можно это простить. Эта точка зрения была поддержана большинством членов политбюро, и Ань избежала наказания. Сам Ле Зуан говорил, что лет через 10 брак с иностранцем не будет считаться преступлением во Вьетнаме. Как видно из моего описания в книге, он обожал мою дочь Лену и проводил с ней много времени, когда бывал в Москве.

Написать личное сообщение    Добавить в список избранных