…да он не пишет ничего;
Вот эдаких людей бы сечь-то,
И приговаривать: писать, писать, писать…

У меня есть корни. Четыре поколения моей семьи не требуют изысканий в архивах. Своих бабушек и прадедушек я знаю просто потому, что их вкусы и привычки так или иначе сказываются на моем существовании, а некоторые сохранившиеся вещи служат мне до сих пор. Хочется верить, что моя дочь также не забудет этого родства.

Я отнюдь не собираюсь писать семейную хронику. Эти записки о разных эпизодах и впечатлениях только моей жизни. Но мне кажется, что мои суждения, вкусы, черты характера, а, следовательно, и поступки – есть не что иное, как ветки раскидистой кроны того дерева, которое уходит корнями в историю семьи, страны, культуры, словом, всего того, что мы бездумно иногда родиной зовем…


У меня скверный характер. Когда я слышу какое бы то ни было высказывание, мнение, даже просто замечание, я немедленно становлюсь в оппозицию. Логическое построение возражения для меня скорее своеобразный способ «доказательства от противного», нежели проявление перманентного несогласия, однако эта дурацкая привычка прочно закрепила за мной репутацию колючего спорщика. Многие мои друзья, зная эту мою особенность, просто избегают ввязываться со мной в дискуссию. А я-то себе кажусь послушным непротивленцем…

Нередко случайно услышанная фраза, вырванная из контекста разговора в очереди, становится поводом для размышлений о том или ином явлении жизни. Иногда чей-то поступок или даже заданный вопрос дает толчок к некоему бесконтрольному течению праздных размышлений, которые приводят к весьма занятным обобщениям. Такая гимнастика ума в иной голове породила бы подход научный, плодом которого при благоприятных обстоятельствах мог бы стать вполне востребованный труд по психологии или какой-нибудь другой, не менее значимой общественной науке…

В моем же случае все ограничивается медитацией во время собачьей прогулки. Что вынудило меня взяться за перо, скромно воплотившееся в компьютерной клавиатуре, не знаю. Во всяком случае, никто не брался за арапник, приговаривая: «Писать, писать!» Только одна дама, хозяйка рыжего приятеля моего черного кобеля, решительно перебила мой рассказ о каких-то собачьих проказах вопросом: «Почему вы не пишете?» Я всегда считала, что терпеть не могу этого занятия. Однако мысль занозой застряла в памяти, потом вызвала некое воспаление, и вот нарыв прорвался. Остается уповать на то, что графомания, как и многие болезни, опасные в молодом возрасте, в старости протекает в латентной форме. Да ведь и читать это совсем не обязательно…

Написать личное сообщение    Добавить в список избранных