Не дам я тебе помреть! Так и знай, - не дам… Мне еще пожить охота»
Исправь.

Владимир Алиханов   22.09.2010 15:23   Заявить о нарушении

Спасибо, Володь! Ты думаешь, я сейчас знаю, где это место? Как бы не так, не нашел. Скажи место.

Василий Репин   24.09.2010 19:07   Заявить о нарушении

резвилась на бабушкиной перине в домике по улице Речной…
Мои ностальгические воспоминания опять прервал внутренний голос: «Хотела бы я на тебя в зеркало посмотреть, как ты на этой самой перине у святой Екатерины будешь скакать, да то ли шутя, то ли всерьез спрашивать ее: мол, где ж это она была, когда горе с тобой приключилось? А она тебе ответит: «не серчай, тезка, дела у меня тогда были. Ну ни как я не могла симпозиум пропустить. Да и докторская висит. Все никак защитить не могу. Так ведь ты же тоже там - под номером К-3333331.»
Я с трудом терпела этот бред и молчала.
«Разве можно так, Екатерина? Меня не слушаешься. Почему на поезде не поехала? Говорила же! А тут - нюни распустила, о рае удумала! Не дам я тебе помреть! Так и знай, - не дам… Мне еще пожить охота»
Я не выдержала.
- Да что ты меня все шпыняешь?! Не бойся, раньше времени не помру.
Я почувствовала на себе эдак пар десять глаз. Точно. Многие пассажиры с любопытством на меня глазели. Боже мой! Неужели! Вслух сказала! Дура ты, поняла! И больше со мной не разговаривай.
Я огляделась. Рядом со мной сидел мальчуган лет тринадцати и читал комиксы. Через проход, сбоку, расположилась молодая супружеская пара с грудным ребенком. Малыш был забавный. Мама подносила его к иллюминатору и, постукивая пальцем по стеклу, привлекала его внимание. Но юному чаду было наплевать на наднебесные прелести: его больше интересовал золотой кулончик в виде змейки, который от солнечных лучей поблескивал на маминой шейке. Мама ему показывала на овальное оконце, а ребятенок все улыбался, пофыркивал, строил маме безобидные рожицы и тянул ручонки к сверкающему кулончику.
Впереди меня в полголоса сплетничали две тетки костромского разлива (чувствовалось по говору.) Большей частью говорила та, что сидела впереди мальчика. Мадам впереди меня только и делала, как соглашалась со своей спутницей. Я сомкнула веки и расслабилась. Воображение заиграло: Кострома; старинные Торговые ряды; где-то неподалече небольшой деревянный домик, окруженный цветущей зеленью; под кустами благоухающей сирени - лавочка; на ней впритирку друг к дружке - две бабульки, подружки; сплетничают:
…

Владимир Алиханов   24.09.2010 19:31   Заявить о нарушении

И что теперь мне исправить?

Василий Репин   24.09.2010 22:52   Заявить о нарушении

Спасибо, друг. Ты подарил мне несколько минут смеха.
Тебя дома кормят?
Дружище, найди строчку, которую указал выше. Я с тебя балдею.
Обнимаю. Удачи. :)

Владимир Алиханов   24.09.2010 23:19   Заявить о нарушении

о рае удумала! Не дам я тебе помреть! Так и знай, - не дам… Мне еще пожить охота»

Владимир Алиханов   24.09.2010 23:19   Заявить о нарушении

А что не так-то? Открой мне глаза, подними веки...

Василий Репин   25.09.2010 00:31   Заявить о нарушении

ПОМРЕТЬ - ага?

Владимир Алиханов   25.09.2010 01:00   Заявить о нарушении

Помреть - от помре, ага, голубчик?..
Ты меня, брат-критик, на эту уду не поймаешь: на эту уду - лови в пруду, на-ка!

Цитирую, как образец, и рекомендую, как "эталон хорошего вкуса" (очень вкусно написано! прочитал за три дня-ночи...):
Татьяна Толстая - "Кысь":

Веди
"Росту Никита Иваныч небольшого, телом щуплый, бороденка паршивая, глазки махонькие, как у курицы, а на голове волосищ – ужасти. Он в Прежнее Время, до Взрыва, совсем стариком был, кашлял, помирать собирался. Это он матушке любил рассказывать, по сту раз повторял, вроде как гордился. А тут, – говорил, – это хозяйство как жахнет – и вот он я. И живу, – говорил, – и помирать, голубчики, решительно не намерен. И не уговаривайте.
Матушка, та тоже помирать не собиралась, да огнецы, проклятые, подвели. А после матушкиной смерти Никита Иваныч не то чтобы что, а вроде как молчать больше начал, людей сторониться. Оно понятное дело: Прежних, почитай, и нет почти, разве что перерожденцы, да они вроде как и не люди, а с нонешними голубчиками, с нами, то есть, того разговору уж не заведешь. Да и то сказать: Прежние наших слов не понимают, а мы ихних.
А то другой раз такую чушь сморозят, как дети малые, ей Богу. Вот когда матушка с тятенькой еще живы были, хозяйство, конешно, крепше стояло. И курье держали, и червырей запасали толченых, и Котя был: мышей ловить. Да матушка ленива была и непроворна. Летом, в самую пору, ей бы яиц то напастись, – чтоб зимой квас то варить. Ведь осень придет, холода нападут, курье на юг соберется, еще воротится ли? Тут давай поворачивайся!
А она другой раз: а давайте, говорим, запрем их, пусть дома сидят, круглый год нам яйца несут. Ну?! Щас удержишь их! Давай, лови за ноги! Клювом тебе в лоб дадут, да и вся недолга! А то еще: а жаль, говорит, что их есть нельзя: я бы курочку с удовольствием покушала. Смех и грех; тятя так смеялся! Шеболда ты, говорит, шеболда! голова твоя пустая! Клим Данилыч так то вот покушал курочку: и где он теперь? Мало, что сам помре, да как помре: весь черный стал, раздулся как колода и лопнул; да мало того: у его на могиле вся земля осемши и провалимши, и огни там бродят нехорошие, холодные, и вонь такая, что два раза посылали мужиков песком могилу то завалить, а все по прежнему.
И Никита Иваныч туда же: ничего не понимает, а говорит. Раз говорит: никакой, говорит, кыси нет, а только одно, говорит, людское невежество. Эвона как. А кто людям жилу то рвет? Кто из шеи кровь пьет?! А?! Не знаешь, дак и молчи. Помалкивай в тряпочку.
Дак этот Никита Иваныч начал по всему городку столбы ставить. У своего дома на столбе вырезал: «Никитские ворота». А то мы не знаем. Там, правда, ворот нет. Сгнивши. Но пусть. В другом месте вырежет: «Балчуг». Или: «Полянка». «Страстной бульвар». «Кузнецкий мост». «Волхонка». Спросишь: Никита Иваныч, вы чего? А он: чтоб память была. Пока, говорит, я жив, а я, говорит, как видишь, жив всегда, желаю внести свой посильный вклад в восстановление культуры. Глядишь, говорит, через тыщу другую лет вы наконец вступите на цивилизованный путь развития, язви вас в душу, свет знания развеет беспробудную тьму вашего невежества, о народ жестоковыйный, и бальзам просвещения прольется на заскорузлые ваши нравы, пути и привычки. Чаю, говорит, допрежь всего, РИНИСАНСА духовного, ибо без такового любой плод технологической цивилизации обернется в ваших мозолистых ручонках убийственным бумерангом, что, собственно, уже имело место. Засим, говорит, не смотри на меня аки козел, исподлобья, взглядом тухлым; когда слушаешь, рот широко не раззявывай, и ногу об ногу не заплетай.
Ну, голубчики спервоначалу озлобились, – страсть. Утром встанешь, глаза продерешь, а у тебя перед самым окном орясина торчит: «Арбат». Свету в окошке и так мало, зимой, с пузырем, и того меньше, а тут, понимаешь, арбат этот как срамной уд на свадьбу собрамшись. Ну и выворотят его к такой то матери: на растопку пустят или полы латать. Человеку озлиться долго ли: палец покажи, он и озлился. Никите Иванычу по шеям не накладаешь: начальство, а соседнему голубчику – с нашим удовольствием. Сосед – это ведь дело не простое, это не всякий який, не прохожий, не калика перехожий. Сосед человеку даден, чтоб сердце ему тяжелить, разум мутить, нрав распалять. От него, от соседа, будто исходит что, беспокой тяжелый али тревожность. Иной раз вступит дума: вот зачем он, сосед, такой, а не другой? Чего он?.. Глядишь на него: вот он вышел на крыльцо. Зевает. В небо смотрит. Сплюнул. Опять в небо смотрит.
И думаешь: чего смотрит то? Чего он там не видел? Стоит стоит, а чего стоит – и сам не знает. Крикнешь:
– Эй!
– Чего?..
– А ничего! Вот чего. Расчевокался, чевокалка… Чего расчевокался то?..
– А тебе чего?
– А ничего!
– Ну и молчи!
– Сам молчи, а то щас как дам!
Ну и подерешься другой раз, когда и до смерти, а то просто руки ноги поломаешь, глаз там выбьешь, другое что. Сосед потому что.
С этими столбами сначала много смертоубийств было, а опосля, как водится, попривыкли, просто «арбат» соскоблят и новое вырежут: «Здеся живет Пахом», или матерное. Матерное интересно вырезать. Никогда не скушно. Вроде и слов немного, а слова то все веселые такие. Бодрые. Ежели человеку сурьезное настроение, ежели плакать хочется, или истома найдет, слабость, – никогда он матерного не скажет и не напишет. А вот если злоба душит, или смех разбирает, а еще если сильно удивишься, – тогда оно как то само идет." (с)
______________________________________
Ну и?..
Если исправить все /даден/, /який/, /РИНИСАНСА/, /червырей/, - то и пища сея /сгнивши/,/осемши и провалимши/, /помре/, как /Клим Данилыч/ - ибо всё /сурьезное/ - /скушно//ужасти/!

Василий Репин   25.09.2010 04:19   Заявить о нарушении

Разве я против?
Между прочим, мне очень приятен старославянский. Староверы говорят - заслушаешься.
Нашёл критика, и чего сразу по башке стучать. Я понятливый.
Гыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыы
Удычи. (весело с тобой).

Владимир Алиханов   25.09.2010 08:54   Заявить о нарушении

Голубчик, дык я же глажу тебя по головке-то, а не стучу!

Василий Репин   25.09.2010 12:42   Заявить о нарушении