Рецензия на «Лермонтов и генерал Вельяминов» (Александр Сахаров 2)

Из "ВОСПОМИНАНИЙ ГРИГОРИЯ ИВАНОВИЧА ФИЛИПСОНА":

(А.А. Вельяминов) Это был худощавый человек лет 50-ти, рыжий, с тонкими губами и тонкими чертами лица. Одет он был в светло-зеленый атласный архалук. Вообще тогда на Кавказе мало знали военную форму и нисколько ею не стеснялись, от младшего до старшего. О киверах и шляпах помину не было; ходили в фуражках или папахах, а вместо форменной шпаги или сабли носили Черкесскую шашку на ременной портупее чрез плечо. Глазу моему, привыкшему на Севере к стройной формальности, странно было видеть такое разнообразие и даже иногда фантастичность военных костюмов...
Pyccкиe переняли от Черкесов старательное сбережение оружия. Чистый Черкесский костюм взят в образец для служебных мундиров линейного казачьего войска и несколько изменен был в Черномории...
Генерал Вельяминов был вместе и начальником Кавказской области. Его гражданское управление, в котором он имел права генерал-губернатора, было совершенно отдельно от военного. Последнее устроилось довольно оригинально...

Казаки почти не преследовали далее неприятеля, партия разбрелась поодиночке. Засс, по обычаю, приказал отрезать головы убитых и с этим трофеем возвратился в свой Прочный-Окоп. Через год после того, я встретил генерала Засса в Ставрополе. Он ехал в санях, а другие сани, закрытые полостию, ехали за ним. "Куда это, ваше превосходительство, и что вы везете?"—"Еду, земляк, в отпуск и везу Вельяминову в сдачу решенные дела". С этим словом он открыл полость, и я не без омерзения увидел штук пятьдесят голых черепов. Вельяминов отправил их в Академию Наук...

При таком обширном круге действий А.А. Вельяминов был очень ленив. Стоило не мало усилий упросить его выслушать какой-нибудь доклад или подписать бумаги. Приговоры по судебным делам оставались по году и более неподписанными, и подсудимые во множестве сидели в остроге, который отличался всеми возможными неудобствами. Мой доклад ему по Вторникам был всегда довольно короток; но один раз, пришедши в кабинет с докладным портфелем, я несколько минут ждал, пока он встанет с кушетки, где обыкновенно лежал на спине, заложив руки за шею. Когда он вышел, то покосился на меня неласково и сказал: "ныне не твой день, дражайший". Не успел я сказать, что сегодня Вторник, А. А. вышел в другую комнату...

Вообще он был сложения довольно слабого, рыжий, среднего роста, худощавый, с манерами и движениями медленными; он вероятно и в молодости не считался ни ловким, ни красивым. В чертах лица его особенно заметны были его тонкие губы, острые и редкие зубы и умные серьезные глаза; он говорил всегда серьезно, степенно и умно, но без педантства и напускной важности...

Однажды, когда А.А. вышел на крыльцо, чтобы сесть в экипаж, один из нас обратил его внимание на то, что его ФУРАЖКА уже порядочно устарела; он снял ее, поворочал серьезно на все стороны и сказал Ольшевскому: "Скажи, дражайший, чтобы мне сшили ДЮЖИНУ фуражек". Так было во всем: единицами он не считал. Во время экспедиций, с ним была его походная кухня, которой запасы возились в фургонах, и сверх того было 18 вьючных верблюдов...

Деспотические выходки его были часто возмутительны. Однажды, узнав, что конвой от Донского полка, при появлении горцев, бросил проезжающего и ускакал и что, по произведенному дознанию, в этом полку было множество злоупотреблений, он послал туда штаб-офицера и приказал арестовать полкового командира и всех офицеров, а казаков всего полка по именному списку всех высечь ногайками...

Александр, статью с таким же успехом можно было бы назвать и: Александр Блок и Вельяминов, или Николай Рубцов и Вельяминов...

"Ведь Вельяминов, Петров и их соратники, встретившиеся Лермонтову на Кавказе, олицетворяли собой поколение победителей «славного 1812 года» и сподвижников Ермолова на Кавказе". - а эта Ваша цитата позволяет вообще усомниться в том, что Вы знаете Лермонтова-поэта! Вы не пробовали читать Лермонтова после школы? - Очень увлекает, признаюсь Вам. Особенно о войне, о горцах. Вы нашли у поэта восторг перед русскими генералами? Офицерами?
На берегу, под тенью дуба,
Пройдя завалов первый ряд,
Стоял кружок. Один солдат
Был на коленах; мрачно, грубо
Казалось выраженье лиц,
Но слезы капали с ресниц,
Покрытых пылью... на шинели,
Спиною к дереву, лежал
Их капитан. Он умирал;
В груди его ЕДВА чернели
Две РАНКИ; кровь его ЧУТЬ-ЧУТь
Сочилась. НО высоко грудь
И трудно подымалась, взоры
БРОДИЛИ СТРАШНО, он шептал...
СПАСИТЕ, братцы. — ТАЩАТ в горы.
Постойте — ранен генерал...
Не слышат.... ДОЛГО он стонал,
Но все слабей и понемногу
Затих и душу отдал богу;
На ружья опершись, кругом
Стояли УСАЧИ седые...
И тихо плакали.... потом
Его остатки боевые
Накрыли бережно плащом
И понесли. ТОСКОЙ томимый
Им вслед смотрел [я] НЕДВИЖИМЫЙ.
Меж тем товарищей, друзей
Со вздохом возле называли;
НО НЕ НАШЕЛ В ДУШЕ МОЕЙ
Я СОЖАЛЕНЬЯ, Ни ПЕЧАЛИ!!!!!!

Перевод, надеюсь не требуется. Все написано по-русски! И трилогия, не сомневайтесь, была бы из этой серии. Марьям Вахидова.


Марьям Вахидова   26.04.2017 12:02   •   Заявить о нарушении